во мне достаточно кофе и шоколада. на часах достаточно приличное уже время. пора браться за ум.
моя работа по сценическому пространству:
спектакль: Скрипка Ротшильда.
режиссер и сценограф: Кама Гинкас и Сергей Бархин.
театр: МТЮЗ
Гинкас и Бархин – тандем, ставший уже, пожалуй, традиционным. Начинавшие совместную работу в 80х гг, сейчас эти два мастера практически неразлучны. Собственно, они невероятно органично дополняют друг друга: режиссура одного и сценография другого создают тотальную театральность, от которой захватывает дух. Декорации Бархина всегда являются одной из главных составляющих их совместных постановок. Как по мне, так давно стоит писать их имена в графе «создатели спектакля» в одну строчку.
читать дальшеВ «Скрипке Ротшильда» Бархин за основу практически всей конструкции берет единый материал - дерево. То, что сравнительно недавно, окружало людей повсюду. Дома, бытовые приборы, мебель, настилы на улицах – все делалось из него. В деревянной колыбели человек видел свои первые сны, а в деревянном же гробу – последние.
На сцене художник строит город, где дома схожи с гробами. Они поставлены в ряд, бок о бок, друг с другом. Одни уже заколочены. Другие открыты и ждут своих будущих жителей. Наверное, так и выглядит город для гробовщика. Ведь смерть людей для него – заработок на хлеб. На авансцене стоит стол с рубанком и досками для будущих гробов, и, кажется, что весь этот городок всего лишь мастерская для стареющего гробовщика. Его удел – выстругивать вечные дома вместо «временных». В том числе, и своей семье, и самому себе тоже. А то, что видит зритель, – это нечто среднее, недоработанное, какое-то переходное место. Просто не все гробы еще готовы. Время от времени гробовщик будет хвататься за отдельные доски, переставлять их, носиться с ними больше, чем думать о собственной жене. Как будто это его призвание, назначение судьбы, функция: каждого обеспечить подземным помещением. И детей тоже. Хотя Якову так не нравится заниматься этой «ерундой». И деревянная колыбелька на полу, которую потом его жена будет укачивать так, что будет слышен стук колес поезда, объясняет, почему детские гробы мастер прячет с глаз долой. Однако нельзя сказать, что пространство, которое создает Бархин, выглядит исключительно мрачным. Дерево светлое, молодое, освещение теплое, дневное. Над домами подвешены скворечники. Возможно, город гробов лишь в сознании Якова.
В отдалении от ряда «домов» художник помещает символ альтернативной, возможной когда-то жизни Бронзы - лодку. Она, как будто, пришвартована там, где цветет верба с дуплом. Там, где плывут барки. Там, где жива семья гробовщика. О них он вспоминает, подходя к доскам, сколоченным в нечто, напоминающее орган или алтарь. Как он мог забыть, как все хорошо начиналось? Бархин создает также и маленькую лодочку, на которой вся семья Якова плывет счастливая по реке…
И отдельное слово надо сказать о скрипке, ради которой все и собрались. Вместо традиционного струнного инструмента тут выступает пила. Те мистические звуки, которые создаются легким проведением смычка по зубцам, схожи со скрипичной мелодией, грустной и плавной, плачущей. Пила – незаменимый инструмент гробовщика. Чехов давал Якову скрипку, чтобы у него было сокровище, рассказывающее о его душе больше, нежели его основное занятие. Гинкас и Бархин указывают Бронзе, что с судьбой не шутят. И что если гробовщик и будет склонен к музыке, то играть будет на пиле, с чьей помощью он и построил этот «вечный град». И лишь попав в руки музыканта Ротшильда, пила по-настоящему превратится в скрипку, плачущую о своем прошлом хозяине, главным делом жизни которого было дело гробовщика.